Заочное общение с писателями – это часть моей профессии. Писатели, к которым у меня есть профессиональный читательский интерес – это и классики, и современники. Но этот профессиональный режим общения обусловлен, говоря сухим канцелярским языком науки, четким и выверенным методологическим инструментарием, дающим иллюзию гарантии верного истолкования авторского замысла произведения. Но совершенно по иным законам, как ожидалось и как оказалось, происходит живое общение с писателем. Я, оказавшись без привычных методологических опор, открыла для себя новые возможности для общения с Писателем.
Я сопровождала Анатолия Васильевича все дни, которые он был в Томске. Очевидно, что в силу обстоятельств внешние роли наши были заданы – я ведущий, а он ведомый. Но внутренне все оказалось наоборот. Своеобразным проводником Анатолия Васильевича я была прежде всего в пространстве нашего Томского государственного университета и примыкающих к нему локусов – Научная библиотека и Ботанический сад. Городское пространство мы осваивали с ним капельно, т.к. городские достопримечательности были территорией Андрея Михайловича Олеара.
Я не ставила для себя задачу показать и навязать свою версию осваиваемых Анатолием Васильевичем пространств, скорее, или если уж быть честной до конца, – мне был интересен именно его взгляд, его точка зрения на это давно освоенное мною и мое привычное пространство. Почему интересен? А потому что взгляд писателя – особенный. Но при этом моем желании я интуитивно для себя поняла, что вторгаться в размышления Анатолия Васильевича с банальными вопросами: «Понравился ли вам город, университет? Чем понравился?» не стоит. Это мое решение, как мне сейчас представляется, было верное. Оказалось, что Анатолий Васильевич – это истинный человек слова, каким, наверное, и должен быть Писатель. Он не позволяет себе легкомысленной роскоши давать быстрые ответы, а позволяет себе иную роскошь – брать время для размышлений над вопросом на ответ. Это качество Анатолия Васильевича, удивившее и поразившее меня в самом начале, не показалась мне анахронизмом в наш век стремительного письма и говорения и моментального забывания того, что было сказано и написано нами минуту назад, а, наоборот, неожиданно вернуло ощущение утраченной ценности сказанного слова, которое не затемняет, не банализирует, не опустошает смысл, а высвечивает его. Не на все вопросы, которые я все-таки задавала ему про литературу и писателей, Томск, Университет, я получила ответы. Но ведь Анатолий Васильевич и просил «время» для размышлений над ответом...
Но во всей череде встреч, лекций и мастер-классов для студентов, общения с преподавателями нашего филологического факультета были моменты, когда Анатолий Васильевич давал быструю вербальную реакцию. Этот отклик обнаружил себя во время нашего посещения Музея книги в нашей Научной библиотеки и Сибирского ботанического сада. Понятно, что в обоих местах нас встречал и сопровождал экскурсовод, традиционная задача которого — предлагать свою версию экспонатной реальности через текст. При первом взгляде на наше посещение могло показаться, что Анатолий Васильевич – это нетерпеливый слушатель, который перебивает и бесцеремонно вторгается в речь экскурсовода. Но я увидела в этом другой жест – редактирование текста, представленного в нём мифа о томских сокровищах. В этом редактировании проявлялись собственные акценты того, как Анатолий Васильевич не смотрит, а видит наши книжные и ботанические достопримечательности. Экскурсоводы были в растерянности, я их взглядом поддерживала, но за этим маскирующим взглядом скрывалось мое ликование – вот она реакция нового взгляда на наши мифы о богатствах, хранящихся в нашем университетском городе. Вот он, этот взгляд Писателя!
Символический ритуал подписывания книг, обязательный при встрече с писателем, завершал мое общение с Анатолием Васильевичем. Это были книги из моей личной библиотеки с его произведениями «Голова Гоголя» и «Влюбленный бес. История первого русского плагиата». Я просила подписать заранее, чтобы избежать спешки и суеты. Анатолий Васильевич верный себе, взял время для раздумий. Томский след в сделанных автограф-текстах присутствует – акцент на это Анатолий Васильевич сделал. Получается, что косвенно в Томске свой текст о Томске он создал. Анатолий Васильевич признался, что того издания «Головы Гоголя», которое есть у меня, нет у него. Итог очевиден: в Томске теперь есть подписанная Анатолием Васильевичем книга, которой нет у него самого…