Вы являетесь выпускником отделения журналистики филологического факультета. Когда Вы были абитуриентом, почему выбрали ТГУ?

Во время обучения вам кто-нибудь или что-нибудь запомнилось больше всего?
Например, научный руководитель, одногруппники, преподаватели?

Конечно, многие запомнились. Если говорить о преподавателях, то, например, Вера Михайловна Яценко. На ее лекции я водил друзей – студентов технического вуза, как в театр одного актёра. Александр Сергеевич Янушкевич… Однажды на вечернем занятии в корпусе отключилось электричество, и мы оказались в темноте. И Александр Сергеевич сказал: «Так, раз нормального занятия у нас не получится, давайте я вам «Ревизора» прочту, вы ведь в школе ничего не поняли…» И прочитал нам пьесу по памяти, да так, что мы под столы от смеха падали… Костин, Жилякова, Канунова, Раков, Хаустов – каждое занятие у этих преподавателей было событием и открытием.

Отделение журналистики раньше было, кстати, совсем не тем, чем сейчас является факультет журналистики. Тогда это был чистейший филологический факультет, с которого убрали польский, латинский и еще какие-то такие безумные вещи, а на их место поставили фотографирование, стенографию и историю русской журналистики. Но осталось всё остальное, главное: «античка», иностранная литература, древнерусская литература, русская литература и так далее. И очень хорошо, что я так наткнулся на это дело, потому что я никогда бы не стал читать все эти книги самостоятельно, если бы меня не «заставляли» на журналистике.

Ну, а группа у нас была совершенно замечательная. Очень талантливая. Но, к сожалению, если я начну перечислять людей, с которыми я сильно дружил, их почти всех нет в живых. Я бы не сказал, что это связано с возрастом. Одни ушли по одной причине, другие по другой. Из тех, с кем я дружил, остались только Володя Безменов, одно время популярный в Томске тележурналист, Андрей Олеар, который тоже ведет тут литературную мастерскую, и моя студенческая подруга Катя Иванникова-Кармазина, она в Питере. Очень дружная была группа, но как-то так странно получилось, что потом мы не слишком часто собирались вместе, наверное, потому, что многие разъехались по разным городам.

Обложка книги Юлия Буркина «Королева белых слоников»

Во-первых, у меня отец, Сергей Константинович Буркин, всю жизнь проработал на кафедре экономической географии геолого-географического факультета ТГУ. Я привык воспринимать это учреждение как что-то близкое.

А вообще я собирался быть музыкантом. Я учился в музыкальном училище, но оттуда меня взяли в армию. А там, будучи телефонистом штабного узла связи, на ночных дежурствах, когда вызовов было немного, я часами читал книги. И понял, что я хочу заниматься литературой. Я еще не знал, как заниматься, я не знал, что буду писать сам, а вот читать мне очень нравилось. Читал я всегда, с детства. А в музыкальном училище нас учили классической музыке, к которой я равнодушен, и я понял, что продолжать обучение там я не хочу.

И вот я пришел из армии. Слово «журналист» мне понравилось: оно было как-то связано с литературой, – и я пошел, решив, что если поступлю, то буду учиться, а не поступлю, пойду работать на завод, например. Поступил совершенно случайно, благодаря некоторым льготам, которые давали и дают сейчас тем, кто служил. У меня был очень слабый аттестат (там троечка с мелочью), я бы не поступил, если бы не это.

Да, именно так. Я не могу научить писать, но могу помочь миновать какие-то ошибки, которые допустил сам, научить их «думать в правильную сторону». Я сам никогда не умел нормально, целенаправленно учиться, писать конспекты и применять полученные знания на практике. Я, конечно, мог по конспектам отвечать, чтобы получить оценку, но с практикой это всегда были какие-то совершенно раздельные вещи. В то же время я очень многому научился, но какими-то другими способами, опосредованно.

Например, я три раза пытался учиться играть на гитаре у преподавателей, и, в конце концов, через несколько месяцев обучения всегда бросал, потому что не получалось. А потом, не заметив как, я научился и играть, и песни писать, и до сих пор выступаю с группой в клубах, в музее Beatles даже выступил. При этом научить меня никто ничему не мог, но я понемногу научился. И все попытки были не лишние, они все что-то дали мне. Поэтому я тоже не могу учить последовательно. Со студентами я говорю на определенные темы. Благодаря этому у них идет профессиональное общение, а это самое важное. Они сами потом додумают всё, как надо.

Однажды, будучи молодым журналистом, я писал материал и кое-что изобрел, а потом вдруг до меня дошло, что меня этому учили, мне это рассказывали, просто я этого тогда не усвоил, вот и изобрёл велосипед. Я не верю, что кого-то можно научить писать. Но начинающему писателю нужно общаться с себе подобными и со старшими. Для меня таким СТАРШИМ стал Борис Натанович Стругацкий, общение с ним дало мне очень многое.

Получается, Вы помогаете юным писателям в их становлении?

Нет, наверное. Просто нужно ведь как-то зарабатывать. А чему я могу учить? Ну, наверное, литературе и музыке. И, с одной стороны, мне не лишней была дополнительная работа, а, с другой стороны, университету потребовались реально существующие, публикующиеся авторы. Конечно, есть и такие тренеры, которые сами не занимаются спортом, а только учат, и я не отрицаю, что это нормально. Но, наверное, играющему тренеру проще учить начинающего игрока. Здесь точно так же.

Ваши воспоминания о филологическом факультете повлияли на Ваше решение вернуться в ТГУ в качестве преподавателя?

Книга Юлия Буркина "Цветы на нашем пепле"

Когда вы преподаете, Вы замечаете, что сейчас поколение авторов меняется? Как бы Вы
могли его описать?

Вы себя позиционируете преподавателем или писателем?

Обложка книги Юлия Буркина "Бабочка и василиск"

Нет, не замечаю, скорее наоборот. Я вижу, что все наступают на те же грабли. Единственное, слишком много интернетного самиздата. Площадки, на которых люди выкладывают свои рукописи, которые я расцениваю, как черновики. Когда человек публикует не готовые вещи, а пишет поглавно: то одну главу, то вторую, то третью. Но ведь когда ты пишешь вторую главу, неминуемо меняется первая, пишешь третью, меняется и вторая, и первая, и так далее. Текст меняется на протяжении всей работы, он живой. А эти люди полагают, что можно писать вот так – последовательно. Я считаю, видя это, что мне подсунули черновик. Нет дисциплины в этих текстах. Это куча неготовых черновых работ, и на этом, к сожалению, воспитывается поколение. И это плохо. А в остальном все нормально, все такие же, как и раньше.

Уж точно не преподавателем, потому что педагог из меня никакой. Дети уже достаточно взрослые, и я им просто говорю: «Ребята, если вы хотите у меня учиться, то да, у меня можно многому научиться. Но вы должны из меня это вытянуть, а я вас поддержу».

До сих пор любимым занятием для меня осталась музыка, песни. В этом году я записал новый альбом, и два года назад записал альбом. Поэтому я не знаю, как себя позиционировать.

Но я точно позиционирую себя отцом. Я воспитываю сына, и это самое главное мое занятие. Я уже воспитал двоих сыновей. Это для меня самое важное. У меня еще дочка есть, но она живет с мамой.
Потом, наверное, я себя осознаю, как музыкант, автор песен. Это мне не приносит дохода, скорее наоборот. А то, что мне приносит заработок – это журналистика и художественная литература.

В двенадцать лет я открыл для себя мир заново с песней Beatles «Oh! Darling». До сих пор это моя любимая песня. Потом я слушал Битлз очень много. Конечно, я отдал дань ещё и многим группам. В основном это был западный рок. Но почему-то сквозной линией остались Beatles.

У меня есть ложная память. Я биографию Beatles знаю, наверное, лучше, чем свою собственную. И я думаю, что я знаю о них больше, чем они сами. Чтобы сделать перевод песни, нужно её проанализировать и понять, почему она такой написалась, понять, как нужно написать по-русски, чтобы у слушателя получилось то же самое впечатление. Поэтому я об этих песнях знаю больше, чем они сами о них. И больше, чем я знаю о своих песнях.

Отвечу на ваш вопрос двумя словами: да, конечно, песни Beatles оказали на меня и моё творчество большее влияние.

Музыка группы Beatles влияла на Ваше собственное творчество?

Я никогда не считал себя поэтом. Поэзия – вещь особая. Когда настоящих поэтов читаешь, возникают образы, которых даже нет в их словах, они возникают магическим путем. Рембо, Верлен, Вийон, Аполлинер, Лорка… В Томске жил Макс Батурин, это был настоящий поэт, у меня даже мысли нет дотянуться до этой планки. Я пишу тексты к своим песням, но песенные тексты - это не стихотворения, это половинки песен, они не имею никакой ценности без музыки.

Вы свои художественные произведения преимущественно пишете в прозе. Это был осознанный выбор или вы по наитию выбрали эту форму?

Вы пишите фантастику. Вы избрали осознанно этот жанр или что-то повлияло?

В детстве, в юности я читал много фантастики, это был мой любимый жанр. И у меня сложился образ «писателя-фантаста», как некий идеал человека. И я очень рад, что смог приблизиться к этому идеалу. Позднее я познакомился со многими яркими людьми, которые пишут именно фантастику. Потому я не стесняюсь называть себя фантастом. С другой стороны, я пишу не только фантастику.

Обложка книги Юлия Буркина "Осколки неба, или подлинная история the Beatles"

Обложка книги Юлия Буркина «Битлз in the USSR или иное небо»

Обложка книги Юлия Буркина «Битлз in the USSR или иное небо»

Обложка книги Юлия Буркина «Битлз in the USSR или иное небо»

Обложка книги Юлия Буркина «Битлз in the USSR или иное небо»

Обложка книги Юлия Буркина и Алексея Большанина "Битлз in the USSR или иное небо"

Какую роль играет творчество в жизни человека?

Должен ли писатель ставить перед собой цель повлиять на читателя?

Нет. Просто если тебе самому история не интересна, то она и другим не будет интересна. Когда с Сергеем Лукьяненко мы писали «Остров Русь», мы много хохотали и все время соревновались, кто сделает смешнее, занятнее. И теперь, когда люди читают эту книгу, они это чувствуют, увлекаются.

Цель «поймать и удержать» читателя ставить перед собой не стоит, нужно заниматься тем, что нравится тебе самому. Твоя задача – передать в будущее то, что ты любишь. Если окажется, что это интересно многим, я буду рад, но получиться это должно само-собой. Для меня важно написать то, что я хочу написать, а не мучиться вопросом, как расширить свою аудиторию.

Разную. Творчеством много что можно назвать. Можно называть искусство, а можно – подход к любой деятельности. Творческий подход – это избитое выражение, но оно верное. Я думаю, что склонность к творчеству у одних более ярко выражена, у других менее, но оно вовсе не обязательно реализуется в создании произведений искусства, оно может реализоваться, например, в приготовлении пищи, в любви или в чем-то другом.

Как Вы считаете, для чего предназначена литература?

Это серьезный вопрос, но у меня есть простой ответ. Потому что у меня есть такая тема занятия. Она так и звучит: «Смысл литературного творчества и долг писателя».

Что такое литература? Это оцифрованные мысли, впечатления, это информация на бумаге. Это всё то, что передается в будущее. А что стоит передавать в будущее? То, что достойно продолжения. А что достойно продолжения? То, что мы любим. Писатель продолжает существование людей, предметов, чувств, впечатлений, явлений, которые он любит. Долг писателя – передавать в будущее при помощи художественных образов то, что он любит.

Написать увлекательную страшилку просто, а вот вы попробуйте напишите, чтобы не было ничего ужасного, а от книги оторваться было нельзя. Сумейте написать доброе, но увлекательное.
Ну, конечно, если вы Стивен Кинг, то никто не запретит вам писать триллеры. Потому что они – та самая любимая часть вашей души. Но я бы поостерегся близко общаться с таким человеком.