Журналист, поэт, кандидат филологических наук, член Союза Писателей России.

Автор книг: «Чуда жду» (2003), «Чтобы однажды…» (2008), «Вином и медом» (2013), «Книга моста» (2018). Публиковалась в журналах «Бийский вестник», «Начало века» и других изданиях.

(род. 1992)

Софья Борисовна Рубакова родилась в 1992 году в г. Северске. До 14 лет Софья жила в Кемеровской области. Свои первые стихотворения начала писать уже в 7 лет.

В 2003 году вышел первый сборник ее детских стихотворений под названием «Чуда жду». В 2006 году Софья стала победителем всероссийского творческого конкурса «Человек. Природа. Родина. Будущее» (г. Москва).
Второй сборник, «Чтобы однажды…», вышел в 2008 году. В том же году Софья окончила школу и поступила на факультет журналистики в Томский государственный университет.

В 2013 году была напечатана книга стихотворений под названием «Вином и медом». Два важных для Софьи события произошли в 2014 году: она окончила факультет журналистики ТГУ, и в этом же году она была принята в Союз писателей России. Она является лауреатом губернаторской премии по литературе, лауреатом и обладателем Гран-при межрегионального фестиваля по литературе, победителем многих областных конкурсов (г. Кемерово, 2004, 2005 г.; г. Северск, 2005−2008 г.)

С 2016 года Софья работает на подготовительном отделении ТГАСУ, преподавая русский язык как иностранный. В 2021 году защитила кандидатскую диссертацию по специальности «10.02.01 — Русский язык» (филологические науки), тема диссертации: Судебно-медицинская экспертиза в дискурсивном аспекте. В последнее время публикуется мало.

Благодаря губернаторской литературной премии Томской области в 2018 году вышел ее сборник «Книга моста». С 2021 года Софья входит в Правление Томского отделения Союза Писателей России. Последние публикации — в журналах «Сибирские огни» (2017 г.) и "После 12″ (2020 г.).

Вы начали писать стихи еще в детстве. 7 лет — довольно ранний возраст для поэтического творчества. Помните ли, что стало первым и главным импульсом для поэтического самовыражения в этом возрасте?

Мне сейчас, конечно, уже много лет, поэтому, с одной стороны, мне сложно вспомнить, как это было на самом деле, потому что, когда я возвращаюсь, я пытаюсь осмыслить, как это получилось. У меня мама и бабушка — учителя русского языка. То есть я очень рано научилась читать, со мной всегда читали сказки и стихи, и как-то это все в голове было, в жизни было. Я это связываю, наверное, с рождением младшей сестры. Она родилась, когда мне было 6 лет, понятно, что родителям немножко не до меня стало. Если раньше, например, мне мама на ночь читала книжку, то теперь маме было не до этого, надо было самой ложиться спать, и я себе в голове придумывала какие-то бесконечно длинные и заунывные стихи, которые я даже не записывала. Это могло очень долго длиться. Мучилась бессонницей, понятно, там, в соседней комнате, младенец плачет. И в какой-то момент я решила начать их записывать, когда поняла, что как-то складно получается.

В 2003 году вышел Ваш первый сборник под названием «Чуда жду». Какая история создания и издания этого сборника? Чем он сейчас важен для Вас?

Это была тоже инициатива родителей и бабушки моей, учителей всех, русского языка и литературы. Бабушке захотелось меня поддержать как-то в творчестве, выпустить книжечку. Ее сделали как раз на факультете журналистики. То есть макет, иллюстрации… Я в этом абсолютно не участвовала, меня как-то задвинули и всё: «Будем работать над книжкой». От меня требовались только стихи. Я сейчас, конечно, не вспомню, какие эмоции у меня тогда были, для меня это было так: «Зачем?.. Ладно, если вам хочется книжку, делайте книжку». Я даже помню, что я тогда ещё училась в Кемеровской области, в школе, в 7−8 классе, мне было 11 лет. У меня был урок биологии, как сейчас помню, и тут приходит директор школы с этой книжкой в руках и говорит: «А вы знаете, что у вашей одноклассницы вышла книжка?». Я такая: «Боже, я в домике…» Я не знаю, каким образом у нее этот экземпляр оказался, я его еще не видела сама, не держала в руках… Загадка. Тогда это было какое-то нежелание даже это афишировать, что, вот, казалось бы, зачем это все? Теперь это такая миленькая детская книжка, которой у меня, по-моему, даже нет, они все разошлись спустя годы.

Как Вы оцениваете свои первые работы сейчас, с высоты вашего литературного опыта? Многие поэты не любят обращаться к своему раннему творчеству — перечитываете ли Вы свои стихи?

Нет, не люблю. Детское — это совсем, кажется, что-то позорное. Ну прям вот не хочется. Это техническое несовершенство, оно меня приводит в ужас, потому что я перфекционист. Прямо чтобы сесть перечитать — то только в случае, если меня просят подборку составить куда-то, в какой-нибудь журнал или на выступление. Иногда, когда я что-то перечитываю, я испытываю что-то вроде: «Ой, неплохо написано». Но, в основном, это такой короткий цикл, то есть, пока ты пишешь, тебе нравится, ты в этом состоянии помешанном, ты в этом настроении. А как только закончилось — все, ты это отбросил, оно отболело и уже кажется таким как бы неактуальным. Поэтому по своей воле я очень редко берусь что-то перечитывать.

Сохраняя верность своему поэтическому дарованию во взрослом возрасте, Вы неизбежно познакомились с высокими поэтическими образцами — творчеством поэтов-классиков? Кто из поэтов произвел на Вас сильное впечатление?

Например, если говорить о тех же школьных каких-то временах, то мне очень нравился Игорь Северянин. Мне хотелось быть как он, писать что-то очень красивое, что-то восторженное создавать. А позже, наверное, Мандельштам, Пастернак, Бродский — три человека. Но, опять же, я не могу сказать, насколько какое-то влияние, не влияние, это просто те, кого я люблю читать. Гумилев еще, вот, читала Гумилева. Это те, чьи томики у меня стоят на расстоянии вытянутой руки.

Как бы Вы сейчас определили тематическое поле своих взрослых стихотворений? Что важно сейчас для Вас в Вашем поэтическом языке?

Я, честно говоря, в последние годы почти ничего не пишу, просто потому что мне не хватает времени. Мне нужно много времени, у меня его нет. Меня часто обвиняют в мрачности моих стихотворений. Если мы представим эмоциональный диапазон, как линию от черного к белому, то я работаю в темной части. Может быть, это способ справиться с негативными эмоциями, как-то их проработать, а дальше я их не перечитываю. Это пришло именно как реакция на недружелюбный внешний мир.

Почему Вы не хотите расширить свою аудиторию и говорите о том, что не нуждаетесь в рекламе?

Ну, потому что я периодически читаю каких-то людей известных, именно сетевых поэтов, и всегда видно, когда начинается коммерция, начинаются какие-то выступления с продажей билетов, начинается какой-то мерч. Я понимаю, что, с одной стороны, я не могу это осуждать, потому что это профессия, человек затрачивается, получает за это прибыль — ради бога, но вот я так не хочу. Я не хочу этим торговать ни в каких формах. У меня есть профессия, у меня есть заработок, а творчество — для души. Я не помню, чтобы я что-то на этом зарабатывала. Понятно, что у нас в Союзе писателей есть разные программы, стипендии творческие, есть губернаторская литературная премия, которую я выигрывала, но она вся ушла на издание книги. То есть это не то, что я в карман себе положила. Мне не хочется это коммерциализировать никак. Что-то в моих принципах не даёт мне это сделать.

Ваши последние публикации связаны с таким журналами, как «Сибирские огни» (Новосибирск), «После 12» (Кемерово), «Начало века» (Томск). Это не столичные журналы, которые выступают площадкой для публикации поэтов и писателей сибирских городов. Следите ли Вы за публикациями своих коллег по цеху в этих изданиях? Кого бы Вы могли выделить?

Ну, Ларису Пейгину, конечно. Это моя подруга с очень давних времен, мне очень нравятся ее стихи. Но я это говорю не потому что она моя подруга. Сергей Романчуков. Его в конце прошлого года как раз приняли в Союз писателей, я ему рекомендацию писала. Тоже абсолютно искренне, не потому что я его знаю сто лет, а потому что я считаю, что он хороший поэт.

В подростковом возрасте Вы очень часто участвовали в литературных конкурсах (это и творческий конкурс «Человек. Природа. Родина. Будущее» в Москве, и фестиваль «Устами детей говорит мир» в Томске и многие другие). Каким образом это повлияло на Ваше дальнейшее развитие как поэта? Стоит ли начинающим поэтам пробовать себя в таких видах деятельности?

Ну, я так скажу: конкурсы важны, для начинающих в том числе, если это даёт какой-то фидбэк, если не просто ты отправил работу, тебе прислали грамоту, а если это какое-то живое обсуждение. Вот у нас, например, проводят каждый год фестиваль «Томский класс», он даже и дистанционно шел последние годы. Там могло такое обсуждение быть, что прям по часу на человека выделяли, потому что какие-нибудь два-три человека сцепились и начали бурно что-то обсуждать. Плюс сейчас очень много разных программ в других городах, фестивалей выездных, фестиваль в Липках, какие-то ещё, я уже не помню, но их много. Там, где именно идёт обсуждение в кругу начинающих или продолжающих каких-то известных писателей. Я не люблю мучения, когда мне дают вот эту табличку с баллами, типа «оцените художественную красоту текста по шкале от 1 до 10», где 10 — это, значит, «И веют древними поверьями ее упругие шелка», а 1 — это стишок из подарочной открытки… Вот это количество баллов, оно меня стало от конкурсов отвращать, от участия в них и от участия в качестве члена жюри, потому что это очень индивидуально. Просто ты не засунешь в одну цифру свое впечатление. Если именно начинающим поэтам — да, конечно, участвуйте, но, во-первых, будьте готовы к критике, во-вторых, выбирайте конкурсы, где идёт живое обсуждение.

Сейчас Вы являетесь членом Союза писателей России, как именно это произошло? Расскажите подробнее.

Это была инициатива не моя, я никогда раньше не задумывалась о том, зачем это вообще нужно, но наш председатель Томского отделения, Геннадий Кузьмич Скарлыгин (честно говоря, я не помню, каким образом он на меня вышел, ну понятно, я участвовала в конкурсах, фестивалях) как-то на меня вышел, говорит: «Ну-ка, давай к нам». Одна книжка у меня была, вторую тоже сделали. Там должно было для вступления две книги выйти, и меня как-то довольно быстро приняли. Я помню, что ещё до вступления я ездила на один из творческих семинаров в Сургут, тоже от Союза писателей, в 2009 году, то есть это получилось как-то само собой.

Вы окончили факультет журналистики. Работали ли Вы после получения журналистского образования по специальности? Почему Вы не связали свою жизнь с профессией журналиста?

Возвращаюсь к тому же, что мои мама и бабушка окончили филологический факультет, причем обе в Томске, одна в ТГУ, а другая в педагогическом. И я не могу сказать, чтобы у меня было прямо нежелание, с одной стороны, я понимала, что я гуманитарий и мне куда-то в ином направлении даже не стоит пытаться, но с другой стороны, это был такой выбор, что, вроде как, журналист — профессия более конкретная, в плане трудоустройства более перспективная, вроде как тоже пишешь, но, по крайней мере, есть шанс где-то устроиться. Но, хотя я и работала как пишущий журналист, я очень быстро от этого отошла и долгие годы работала как корректор, литературный редактор, мне проще было сидеть исправлять текст, чем вымучивать из себя текст на абсолютно не интересную мне тему. Из журфака я вынесла очень много навыков жизненных, ну и знакомств.

Сейчас вы работаете на подготовительном отделении в ТГАСУ, преподавая русский язык как иностранный. Почему вы решили связать себя именно с преподавательской деятельностью? Есть ли точки пересечения между преподаванием русского языка как иностранного и вашим поэтическим творчеством?

Я в основном преподаю начинающим, буквально с алфавита, поэтому, конечно, до стихов, доходят немногие, но, например, у меня был один студент, он сейчас учится в Петербурге в аспирантуре. То есть он уже магистратуру окончил, в аспирантуру пошел в горном институте, он нефтяник. Как-то у нас зашёл на паре разговор, и я что-то про стихи ему говорю, что, вот, когда вы выпуститесь от нас, я вам подарю свою книжку. Я ее подарила, и он ее увез туда с собой. Я, опять же, не знаю, какой процент он там может понять, при том, что у него очень хороший русский, он уже много лет в России прожил. Но он ее с удовольствием принял, по крайней мере. Это не для начинающих, скажем так. Поэзию вообще тяжело воспринимать, даже ту, которая для детей написана, там каждое слово разбирать надо.

Рубакова С. Б. Книга моста / С. Б. Рубакова. — Томск. : Красное знамя, 2018. — 90с.

Мы с Софьей познакомились много лет назад на почве любительской постановки драмы Лермонтова «Маскарад». Спектакля как такового не получилось, но получилась большая и хорошая дружба пяти человек, в числе которых, собственно, оказались и мы. Но оставим за скобками совместные воспоминания, локальные шутки и огненные истории и перейдем к самому важному. К стихам.

Я могла бы много сказать о них как литературовед, проследить поэтические традиции, найти все отсылки и отдать должное мотивному анализу, но важное тут не это. Важное то, что когда я ее читаю, я ощущаю то самое живое биение слова, чувства и мысли. И именно через них можно понять природу огня Сониной души. Пожалуй, самые любимые ее стихотворения у меня — это «Лебединое озеро (партия третьего голоса)», «Балаган», «Здесь не звенеть ключам, не гореть свечам», но их, на самом деле, гораздо больше.

Кандидат филологических наук, ассистент кафедры романо-германской филологии филологического факультета ТГУ